Андрей Анохин: Украина на соседней улице

Можно быть трижды гуманистом и открыть родственные объятия всем желающим, но ведь их мало только принять. Беженцы нуждаются в еде, деньгах и теплых одеялах. Это такие же люди, как и мы, с такими же детьми и желанием нормальной человеческой жизни. Сможем ли мы, российские налогоплательщики, прокормить эту многострадальную армию беженцев? Счет давно идет не на сотни и даже не на тысячи.

В отдельно взятой Амурской области вчерашних украинцев пока не так много, чтобы вводить чрезвычайное положение и начинать делить последний кусок хлеба. Однако не сегодня-завтра все может круто измениться. Ростов, Воронеж, Краснодар — не резиновые, и этот поток хлынет в Сибирь и на Дальний Восток. Что-то подсказывает, что так и будет. Если не принять мер, то эти, в общем не чужие нам, люди начнут искать пропитание себе и своим детям самостоятельно. Заработаем криминальный взрыв и очередной виток взаимной ненависти. Только будет это уже не в Киеве или Львове, а у нас во дворе.

Что мешает рассмотреть эту ситуацию сквозь призму программы переселения соотечественников из-за рубежа? Этот государственный проект уже несколько лет реализуется на территории России. Жители Новороссии (давайте называть вещи своими именами) близки нам по духу, менталитету, языку. Многие реально хотят найти лучшую жизнь в близкой стране, у кого-то здесь родственники. При этом ничего нового в потоке украинцев на Дальний Восток нет.

Новокиевский Увал, Украинка, Тавричанка… ткнешь пальцем на карту Приамурья и в трех случаях из десяти попадешь в украинское географическое название. Там до сих пор варят украинские борщи и поют украинские песни, достают на праздники украинские национальные костюмы и говорят с заметным хохляцким акцентом. Это в новостях Украина далеко, а на деле она очень близко. Она здесь, под боком, на соседней улице на протяжении полутора веков. Однажды эти люди вместе с переселенцами из других окраин империи подняли глухой край России. Это правнуки первопоселенцев сейчас бегут от войны и надеются осесть на земле предков. Стоит ли им мешать, стоит ли их пугаться?

Как показал давний опыт, все, что требуется человеку для начала новой жизни — немного леса для строительства дома, надел земли или несколько голов скота. Учитывая природные возможности Приамурья и планы по развитию того же животноводства, мы вполне можем дать будущим землякам точку опоры. Я уверен: остальное они сделают сами.

На прошлой неделе в селе Лохвицы Белогорского района разговаривал с Ольгой  Адамовной Алексюк. Она коренная украинка, живет в Приамурье десятки лет. Женщина держит пять коров, несколько телят, и этим домашнее хозяйство не ограничивается.

— Раньше молоко дешевое было, тяжело жилось, а сейчас цену подняли, принимают у нас хорошо, — поделилась женщина. — Есть смысл трудиться.

Амурчане избалованы. До двух третей работников передовых горнодобывающих предприятий — вахтовики из Забайкалья и даже центральных регионов страны. Их вынуждены везти за тридевять земель, учитывая, что местное население привыкло сидеть на игле пособий от центра занятости. В свою очередь Донбасс — это потомственные шахтеры. Учитывая бедность угольной отрасли Украины, многие беженцы с радостью закатали бы рукава и согласились работать за приличную зарплату в нормальных цивилизованных условиях.

Да мало ли где еще не хватает рабочих рук в нашей области. Мы все время говорим об оттоке людей с Дальнего Востока, так вот он — обратный процесс. Нужно только на него внимательно посмотреть, поддержать и направить в нужное русло. Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Источник